Порно курчатов

(продолжение)

Начало:

ТРИНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Мерно гудели моторы самолёта. Заключённый Курчатов, переодетый в чистую рубашку и костюм с чужого плеча, но зато почти новые, сидел в мягком кресле, хотя и небольшого, но уютного салона. Это был не обычный пассажирский рейсовый самолёт с жёсткими сидениями и дюралюминиевыми стенками, а аппарат, перевозивший некую очень важную персону никак не ниже ранга союзного наркома.

На стенке из красного дерева висели портреты Сталина, Ленина и Ежова. На окошках шёлковые белые шторки. За шторками – глубокая ночь. Самое время было вздремнуть.

Сопровождал Курчатова сам начальник лагеря капитан Сидоров, а не обычный сержант-охранник. Он сидел в соседнем кресле.

Это по приказу Сидорова для простого зека, протопили баню, нашли одежду, вместо лагерного бушлата и ватных штанов. И сам Сидоров на своей служебной «эмке» доставил  в Пермь, а не гнал под конвоем сто километров пешком по морозу.

– По всей видимости, сработало моё письмо жене, переданное полгода назад через Шнурка, – подумал Курчатов, сладко вытянувшись в разложенном для сна кресле. – Не обманул, выходит, меня урка.

В салон вошла миловидная девушка в тёмно-зелёном платье и в белом переднике. В руках она держала поднос.

– Ужин, – сказала она обоим пассажирам.

Курчатов засмотрелся на её ножки в тонких чулочках. Давно он не видел стройных дамских ножек. И то, полтора года в отрыве от человеческого общества: тюрьма, лагерь.

Из всех женщин, которых он мог видеть всё это время, была лишь та, на клочке подаренной Шнурком открытки, девушка комсомолка в красной косынке, а над нею слово «ДАЁШЬ…», но чего «даёшь», непонятно, край открытки оторван. Скорей всего, рядом с комсомолкой был нарисован комсомолец, но урка, дрочивший на картинку, оторвал его за ненадобностью. И он, доктор физико-математических наук Курчатов, познавший не один десяток самых красивых женщин, начиная с той, первой его женщины, поэтессы Ахматовой, полгода дрочил, глядя на нарисованную комсомолку. А тут, совсем рядом, живая, из плоти и крови, одуряюще пахнущая волшебной секрецией, прелестная женщина.

Курчатов невольно сглотнул слюну.

– Хочешь отхарить девочку? – спросил Курчатова капитан и сам же ответил: – Это можно.

– Не откажусь, – признался Курчатов.

Девушка не моргнула при их разговоре и даже не порозовела смущённо.

Некрасивое обветренное лицо Сидорова расплылось в широкой улыбке.    

– Она согласна – сказал капитан и, взглянув на девушку, спросил её: – Ведь ты согласна?

Девушка кивнула головой и поинтересовалась у Курчатова:

– Вам сделать минет или вы хотите туда?

Курчатов ответил:

–  Начнём с минета, а закончим туда.

Девушка, не обращая внимания на сидящего в соседнем кресле капитана Сидорова, расстегнула на Курчатове брюки и извлекла на свет его напряжённый и твёрдый, словно палка, член с раздувшейся рубиновой головкой. Облизнув губы, она взяла его в рот. Сначала она обхватила губами только головку, обработала его язычком, вогнав пассажира в экстаз, и затем стала продвигаться дальше…

Ощутив приближение кульминации, Курчатов вырвал член изо рта девушки и приказал:

– Теперь туда.

Девушка поднялась с коленей, вздёрнула юбку, обнажив промежность, не обременённую трусиками, и, оседлав Курчатова, насадила себя на подрагивающий от нетерпения член.

Он кончил почти сразу – сказался долгий перерыв.

Девушка подтёрлась салфеткой, вытерла и его опавшее орудие, покрытое смесью спермы и женской влаги.

– Хотите продолжить, товарищ капитан? – спросил Сидорова Курчатов.

Сидоров вздохнул и ответил:

– Не имею права.

– Даже если этого хочет девушка?

– Девушка не хочет, чтобы её прямо из самолёта отправили на лесоповал, – ответила стюардесса, оправляя слегка помявшуюся юбку. – И капитан тоже.

– Почему же ты дала мне? Хочешь, чтобы меня вернули в лагерь? – спросил Курчатов.

– Вас не вернут. Я выполняю приказ Наркома товарища Ежова: ни в чём вам не отказывать, включая и это.

***

…На аэродроме Курчатова и его сопровождающего капитана Сидорова встретил энкаведист с малиновым ромбиком в васильковых петлицах с непроницаемым лицом, майор госбезопасности.

– Ты свободен, – сказал майор Сидорову. – Можешь возвращаться. Проездной билет на поезд возьмёшь в кассе вокзала.

Небрежно кинув капитану Сидорову, майор и повернулся к Курчатову. – А вы следуйте за мной.

У края взлётного поля их ждала чёрная «эмка».

Курчатов с волнением смотрел из окна мчащегося автомобиля на московские улицы и на вольно идущих людей и не мог поверить в то, что ему удалось вырваться на свободу.

– Куда мы едем? – спросил он майора.

– Разговоры! – резко вернул майор Курчатова в его реальный мир, мир зека.

Лимузин неожиданно выскочил на Красную площадь и направился к Спасской башне, нырнул под арку и там затормозил.

Майор показал какую-то бумагу подошедшему к машине охраннику. Тот махнул рукой: проезжайте.

Машина тронулась с места и, проехав ещё немного, остановилась у невзрачного крыльца.

Курчатов слышал об этом крыльце от тех, кому посчастливилось здесь побывать – у Сталина. Его сердце громко и часто затрепетало в груди: неужели!

…Курчатов вошёл и, невольно робея перед всемогущественным Вождём, застыл у порога. Сталин сидел за просторным столом в глубине громадного кабинета.

– Проходите, товарищ Курчатов. Не будем же мы с вами кричать друг другу через весь кабинет, – негромким голосом сказал ему Сталин.

Курчатов давно не слышал, чтобы к нему обращались, как к товарищу. С трудом передвигая скованные трепетом перед Вождём ноги, он доковылял к столу и сел на стоящий там стул.

Сталин достал пачку папирос «Герцеговина флор», разломал две папиросы, высыпав табак в трубку, примял его и прикурил от спички. Курчатов с интересом наблюдал за действиями Сталина.

– Простите, товарищ Курчатов, что я побеспокоил вас и заставил тащиться через полстраны.

У Курчатова вырвалось:

– Не стоит извинений, товарищ Сталин. Я рад вас видеть в добром здравии.

Сталин улыбнулся и спросил:

– Вы хотели мне сказать нечто важное?

– Да, товарищ Сталин. Видите ли, я полтора года назад был арестован и отправлен в лагерь. До ареста я занимался проблемой расщепления атомного ядра. Известно, что при этом в доли секунды выделяется энергия громадной разрушительной силы. По крайней мере, это показывают наши расчёты. Небольшая бомба, начинённая веществом, способным к такому расщеплению, способна разрушить крупный город и уничтожить всё его население. Сидя в лагере, я нашёл способ  получения такого вещества, но, не имея ни лаборатории, ни материалов, я не могу продвинуться дальше в решении этой проблемы.

– И как много времени займёт изготовление этой бомбы? – спросил Сталин.

– Думаю, лет пять-шесть.

– Лет пять-шесть… лет пять шесть… – Сталин задумчиво посмотрел на окно, потом перевёл взгляд на Курчатова. – Хотелось бы поскорее, товарищ Курчатов, года за три.

– Боюсь что-либо обещать, товарищ Сталин. Много нам ещё неизвестного. Пока оборудуем лабораторию, пока приобретём нужную аппаратуру. На всё лимиты, на всё требуются бумажки, объяснительные, согласования.

– А если правительство вас от всей этой волокиты избавит и даст вам хорошего шефа в лице НКВД? НКВД у нас может всё. За три года управитесь?

– Если постараться, то можно уложиться. Но я попросил бы вас дать на разработку четыре года.

– Пусть будет четыре года, – согласился Сталин. – Только, товарищ Курчатов, я не имею права освободить вас из заключения. Сами понимаете, наш суд выше товарища Сталина. Но вам будут созданы все условия для работы, пожалуй, даже лучше, чем на свободе. Вы согласны?

– Но жену я смогу видеть, товарищ Сталин?

– Конечно, товарищ Курчатов, если мы посадим её, – Сталин улыбнулся.

– Нет, сажать её не надо, – вздохнул Курчатов. – А работать над бомбой согласен. Но мне нужны помощники, сотрудники.

– Составьте, товарищ Курчатов, список всего вам необходимого и укажите, кто из сотрудников вам потребуется для работы. Со всеми проблемами и вопросами обращайтесь напрямую к товарищу Репьёву Виктору Петровичу. Это мой ближайший помощник. Желаю вам успехов, товарищ Курчатов. Чем скорее вы изобретёте вашу бомбу, тем скорее выйдете на свободу. Тогда я смогу ходатайствовать о вашем условно-досрочном освобождении. А с женой… – Сталин затянулся дымом, выдохнул его и закончил: – …вам будет разрешено встречаться раз в месяц… Нет, два раза в месяц, если захотите, конечно.

Сталин нажал на кнопку на углу стола. В кабинет вошёл крупный с шарообразной головой человек – секретарь Вождя Поскрёбышев.

– Распорядитесь, чтобы товарища Курчатова проводили до машины, – приказал ему Сталин.  

Когда Курчатов ушёл, Сталин покачал головой и сказал Виктору:

– Каких людей НКВД сажает в тюрьму, – и, подумав, добавил: – А может быть, и к лучшему. В заключении его ничто не будет отвлекать от работы и досрочное освобождение, как стимул, подстегнёт его умную голову.

Затем Сталин вызвал к себе Ежова.

– Вот что, Николай, Курчатов, хотя и остаётся заключённым, но он будет работать над грандиозным проектом, очень полезным для нашей страны.

Подыщи ему для лаборатории маленький тихий городок недалеко от Москвы, но и не слишком близко. Очисти город от всякой человеческой дряни, закрой свободный въезд в него и выезд, организуй для Курчатова и его сотрудников там все условия: чтоб у всех у них было комфортное жильё, жратва, как с моего стола, и создай заведение с красивыми бабами. Когда Курчатов даст список необходимых для него сотрудников, арестуешь их и доставишь в указанный город…  Это вообще хорошая идея… – усмехнулся Вождь, – …сажать учёных и конструкторов, чтобы повысить их творческую отдачу. Заодно это повысит и секретность их работ.

(продолжение следует)

Более уважаемой и более прославляемой, чем святая княгиня Ольга. Хотя все историки отмечают, что среди ее деяний были и излишняя жестокость, и обман, и вероломство, она, тем не менее, считается одним из И. В. Курчатов и П. Л. Капица 4 февраля 1960 года. И. В. Курчатов и П. Л. Капица 4 февраля 1960 года. И. В. Курчатов в своем рабочем кабинете 3 февраля 1960 года. И. В. Курчатов в своем рабочем кабинете 3 февраля 1960 Родилась я Рассказ моей сестры Нанки, которая старше меня на три года Родилась яРассказ моей сестры Нанки, которая старше меня на три годаЯ сидела на кухне за столом, ела яйцо всмятку и пила кисель из папиной большой кружки, той, которая сейчас у тебя. Рядом на диване сидела бабушка, папина мама, и говорила, что теперь мне надо хорошо есть, 15 Джоан Банни, которая превратилась в пуму 15Джоан Банни,которая превратилась в пумуТекст: Татьяна ХрыловаФото: предоставлено Джоан БанниГород: Сан-Франциско, СШАВозраст: 68Что захотела: Стать красивой и сексуальнойВ 60 лет Джоан Банни решила изменить свою жизнь и стать наконец счастливой, привлекательной и Трагедия, ставшая черным днем космодрома, или что произошло 24 октября 1960 года Трагедия, ставшая черным днем космодрома,или что произошло 24 октября 1960 годаЖизнь показала, что при испытаниях ракетно-космических систем экстремальные ситуации, вплоть до трагических, возникали и, наверное, будут возникать. Правильно и то, что истинные качества Про молодость, которая не знала, и про старость, которая не могла Про молодость, которая не знала, и про старость, которая не моглаВ дохтурском деле часто ощущаешь себя силой, что вечно хочет блага, но вечно совершает - ну, не то чтобы зло, но и не совсем добро. Дело не в том, что пропишешь какую-то неправильную гадость или зевнешь Ольга Киевская (890–969) Княгиня, которая, несмотря на организованную ею резню, стала святой Ольга Киевская(890–969)Княгиня, которая, несмотря на организованную ею резню, стала святойКиевская РусьСудя по всему, княгиня Ольга была замужем за жадным человеком, жадным и к тому же недалеким. Звали его Игорем. Он был не слишком популярным у народа правителем 23 февраля. Родилась Анастасия Вербицкая (1861) Зеркало русской революции 23 февраля. Родилась Анастасия Вербицкая (1861)Зеркало русской революцииАнастасия Николаевна Вербицкая — самый читаемый русский прозаик начала XX века.«Меня

Я необратил на него особого внимания, некогда и ни к чему, наверно, еще передфизиками неглижировал, как выражались по-старинному, показывая, что все этоначальство мне до фени. Начальник сел в первом ряду, и действо началось. Авторпроизнес свое, потом произносили свое читатели, кто за, кто против, взаключение автор тех, кто против, вразумлял, учил их законам этики и восприятиясвоего романа. Отвечал на вопросы. В конце, как водится, выдали букет цветов отдирекции и благодарность, это сделал тот самый мужик, который был начальник,еще он пригласил на чашку чая. Автор отказался. На этих чашках сидишь как бы вроли оракула и должен что-то вещать, и что-то обязательно остроумное, аостальные тоже хотят себя выразить, а за столом не то что на сцене, безмикрофона, они начинают спорить, не соглашаться, и автор чувствует, какпозолота с него осыпается, а эти зубастые физики могут и вообще загнать в угол.В библиотеках, там публика попроще, более робкая, любители чтения, с нимиинтересно про книги, они могут что-то рассказать про себя. Здесь же сидятзасекреченные, да еще совершенно засекреченные, от них не дождешься, чтобы «просебя» или «из жизни», они любители отвлеченных рассуждений. Итак, авторотказался и уехал, а уж много позже ему Миша сказал, что то был Курчатов, иКурчатов весьма сожалел, что не удалось посидеть вместе. Тогда и автор тожепожалел, но пожалел как-то вскользь, слишком он был преисполнен своим успехом.Прошло еще несколько лет, и уже не стало Курчатова, не стало и Миши Певзнера,не стало и других его друзей-атомщиков, эта работа быстро прибирала своихспециалистов. И вот тогда автор по-настоящему пожалел о своем легкомыслии.Конечно,вряд ли бы он понял тогда трагичность жизни Курчатова. Только через полвекастали поступать сведения из-за забора той лаборатории № 2. Давно закончилсяБерия и его подручные, сменились все правительства, а потом не стало и тогогосударства, на которое все они работали, перестали делать атомные бомбы,никого не осталось из ее зачинателей, конечно, осталась система режимов,допусков, она все так же охраняет прежние, уже ненужные секреты, забор тотсгнил, в дыры лезет всякая шпана, а те, кто остался из работников, уехали заграницу и там подороже продают сокровенные некогда секреты.Интересныйэпизод про Курчатова: Миша Певзнер приносит ему полученный график. Курчатовнедоволен: вот здесь должен быть пик. Через день опять отвергает. Миша говорит,что не выходит иначе. Тогда Курчатов достает из сейфа график — почему у нихполучается, а у вас нет? «У них...» — Миша понял — у американцев. Значит, былиу нас данные... Еще он понял, что Курчатов был связан принудой. Надо былокопировать, мешали создавать.Несостоявшийсячай с Курчатовым — одна из многих потерь в жизни автора. Вообще, оглядываясь насвою жизнь, он ее представляет как серию упущенных возможностей. Позже он себяоправдывал тем, что был слишком упоен своими успехами. Думаю, объяснение этонедостаточное, если бы ему тогда рассказали, кто такой Курчатов, что уже тогдаон значил для атомной физики, автор наверняка остался бы с ним на вечер, ксожалению, его надо было ткнуть носом, показать,

Без Хлопина в середине 1940-х было не обойтись, ведь это был единственный крупный радиохимик, который знал толк в проблеме. Известно, что дисциплина «Радиохимия» официально появилась только в середине 1950-х, поэтому Хлопин был сродни уникальному магу от науки.Он, танцуя фундаментально от своей области, досконально понимал специфику деления ядра. Все, что шло дальше, — технология, все, что до, — открытие, извлечение знание из неизвестной области. То, чем Хлопин занимался всю свою сознательную жизнь. Если вкратце, то существует глобальная работа на стыке ядерной физики, радиохимии и химической физики. Убрать из этого ряда радиохимию — образуется невосполнимая пустота.Правда и то, что лидерство в атомном проекте взял на себя Игорь Курчатов, воспитанный на циклотроне Радиевого института, и Хлопин по возвращении из эвакуации шел в фарватере направления, целью которого было создание научных основ атомной промышленности СССР с целью ликвидации монополии США в ядерном оружии. Однако без его эрудиции, без его команды трудно даже представить, чтобы в столь короткие исторические сроки и без помощи извне (ядерный шпионаж этого тезиса не отменяет) создать радиохимическую промышленность СССР и как следствие — атомную энергетику и атомное оружие.Абрам Иоффе, Абрам Алиханов, Игорь Курчатов. Начало 1930-х годовФото: Institute for Theoretical and Experimental Physics / WikipediaСуществует еще одна интересная версия относительно радия, о котором было сказано в самом начале. Есть мнение, что часть запаянных ампул с радием, отбитых у Колчака, отправили в фонды Министерства финансов, и уже с началом атомного проекта привезли в курчатовскую лабораторию №2 НИИ-9. Там по заданию Хлопина и Курчатова, при участии экс-лаборантки Института Кюри Зинаиды Ершовой был получен полоний.

Три года прожили на частной квартире. Потом приобрели свою квартиру. Мне это стоило разбитой головы, но все как говорится «мелочи жизни». В Казахстан ездил каждый год проведать родителей. Видел, как менялась психология казахов. Сначала агрессивность и недоверие по отношению к русским. Затем радость победы – русские стали массово уезжать. Потом растерянность – предприятия и службы, которые до этого работали как часы, стали разваливаться на глазах. Потом какая–то виноватая неопределенность – а может и правда, вместе было лучше? В этом году я ездил в Семипалатинск, в свой городок Чаган, Курчатов и на точку. Видел у казахов открытые и доброжелательные лица. Наверное, есть еще по обе стороны новой границы люди, подсчитывающие старые обиды. Но я уверен – тучи уже расходятся. Простые люди во всем разберутся. Русским и казахам еще сотни и тысячи лет жить бок о бок. Будущее за дружбой. Я в это твердо верю.Наша точкаГородок ЧаганДалекая площадкаВоенные рассказыВзгляд на жизньСемипалатинск - город на ИртышеБеловодьеОстровЯ надеюсьСеребряные рюмочкиКазахстан и РоссияСтарая тетрадьМозаика Назад | Главная | Наверх

(продолжение)

Начало:

СЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

– Значит, твои люди доносят нам о том, что у немцев появились новые образцы самолётов, превосходящие наши по дальности полёта, по скорости, по манёвренности и по вооружению, – задумчиво сказал Сталин Берии, разглядывая лежащие перед ним таблицы. – Что ж, Гитлер учёл уроки испанской войны. Так и должно быть. А что делается у нас, товарищ Яковлев?

Недавно назначенный наркомом авиапрома командарм третьего ранга Яковлев поднялся со стула.

– К сожалению, товарищ Сталин, я пока ничем порадовать не могу. Туполев…

– Он у нас на свободе, Лаврентий? – спросил Сталин Берию.

– На свободе. Посадить? – откликнулся шеф НКВД.

– Посади, Лаврентий, – кивнул головой Сталин, – и дай ему эту таблицу по бомбардировщикам и пусть сделает нам лучше. Пока не сделает, будет сидеть. Быстро сделает, быстро освободится. Долго будет делать, долго будет сидеть. Не сможет сделать, расстреляем. Нам плохие конструкторы не нужны.

– А по истребителям кто у нас? – поинтересовался Сталин у Яковлева. – Что у нас с ними?

– Лавочкин, товарищ Сталин, – проговорил Яковлев. – Он уже сидит за троцкистские высказывания.

– Пусть сделает нам истребитель лучше немецкого, тогда пусть себе болтает. Ты согласен, Лаврентий?

– Пусть, – согласился тот.

– А что у нас с танками?

– Работаем, товарищ Сталин, – отозвался с места Шахурин. – Конструктор Кошкин недавно представил расчёты нового среднего танка. Думаю, ему ничего не помешает сделать его на свободе.

– Пусть делает, – кивнул головой Сталин. – Мы не изверги какие-нибудь. Но… – Вождь строго взглянул на Шахурина – но пусть недолго делает, а то товарищ Берия не любит долго ждать.

– К седьмому ноября, я думаю, будет готов опытный экземпляр. Я приложу все усилия, чтобы танковый завод в Челябинске не задерживал его выпуск.

– Приложи, Шахурин, приложи. А директора предупреди: не поспеет к указанному дню, будет валить лес. Тоже нужное для страны дело. Кстати, ты и сам намотай это себе на ус, – сказав это, Сталин усмехнулся: – Думаете, что товарищ Сталин зверь, требует с вас, а сам в сторону? Нет, товарищ Сталин не зверь. О всех возникающих проблемах немедленно докладывайте мне. Будем вопросы решать вместе, – и, словно спохватившись, спросил Берию: – Лаврентий, что там у нас с «Наташей»? Скоро она родит?

– Уже на сносях, – ответил Берия. – Полагаю, вот-вот родит.

– Что ж, как будет рожать, позовите на крестины.

Сидящие за столом наркомы с интересом вслушивались в, казалось бы, частный разговор Верховного правителя с шефом НКВД и гадали, о какой это Наташе так беспокоится Вождь и собирается быть её крёстным отцом? Они не знали, что в одном из закрытых городов страны вот-вот появится новое мощное оружие, которое перевернёт течение истории и жизнь всего человечества – атомная бомба.

***

Секретный эшелон с погруженной со всеми предосторожностями «Наташей» и под завесой строжайшей секретности отправился из секретного городка в далёкий Казахстан 29 октября. Испытания были намечены на полдень 7 ноября. Там, в степи, на уединённом полигоне, всё уже было готово к испытаниям. Никто не знал, ни красноармейцы, ни их командиры, зачем здесь, в забытом Богом углу строятся эти кирпичные и деревянные здания, разбросанные одно от другого на приличном расстоянии, врываются в землю бетонированные доты с узкими бойницами, прокладывается электрокабель.

Сталину Курчатов посоветовал на испытания самому не ездить.

– Вы – Вождь, товарищ Сталин. Верховный правитель страны не должен рисковать своей жизнью, – сказал он. – Я не знаю, чем может обернуться испытание «Наташи», какой силы будет взрыв на практике и каковы будут его последствия. Бункер управления я приказал устроить в десяти километрах от «Наташи». Не исключено, что и он может быть повреждён при взрыве так, что шанса спастись находящимся в нём не будет. Но это оптимальная дистанция для визуального наблюдения за взрывом.

– Хорошо, – согласился Сталин с доводами учёного и взглянул на сидящего рядом с Курчатовым Берию – Как, Лаврентий, послушаемся товарища Курчатова?

– Конечно, Иосиф Виссарионович, – ответил Берия. – У нас найдутся люди, кого можно отправить для наблюдения за тем, как разродится «Наташа» и объективно всё нам доложить.

– Мне, Лаврентий, мне доложить, – поправил его Сталин. – С Курчатовым поедешь вместо меня ты. В случае чего, без тебя Советский Союз не пострадает. Ты согласен?

Берия слегка изменился в лице. Нельзя сказать, что он испугался перспективы оказаться в заваленном и разрушенном бункере, его больше испугало пренебрежительное сталинское: «без тебя Советский Союз не пострадает». Это значило, что Вождь может и его, как Ежова, утопить в выгребной яме нужника.

Сглотнув слюну, он ответил:

– Согласен, товарищ Сталин.

– А ещё с вами поедет товарищ Репьёв. Я думаю, ему тоже будет любопытно посмотреть на новый аттракцион.

Берия и Виктор последовали за эшелоном с «Наташей» через сутки в бронированном вагоне наркома.

Утром 5 ноября они приехали в Караганду, всполошив своим приездом и без того напуганное ранее прибывшим специальным эшелоном, а точнее, приехавшим с ним страшным комиссаром государственной безопасности второго ранга, перекрывшим на десять часов движение по железной дороге и запретившим до особого распоряжения всем работникам станции, включая и самого начальника, появляться на путях и даже смотреть в их сторону.

А тут сам товарищ Берия, который, не стесняясь в выражениях, послал на х*й всё высокое начальство области и даже начальника УНКВД, сел в «мерседес», выкатившийся из вагона-гаража, и уехал из города в степь неизвестно куда. А степь есть степь. Что случись с наркомом, всему областному начальству не сносить головы.

А «мерседес» Берии, вздымая белую снежную пыль, нёсся по степи, гладкой и бескрайней, к полигону. Он не боялся заблудиться – через каждые полкилометра стоял пост из трёх красноармейцев с командиром. Они указывали водителю Берии направление дальнейшего движения. За «мерседесом» наркома неслись две «эмки» и полуторка с красноармейцами.

Дорога из-за своего однообразия казалась бесконечной: нерадостный песок, жёсткая трава, покрытая тонким слоем снега. Всё чужое, беспашенное.

Берия, недовольно скривив губы и надвинув шляпу на самые глаза, откинулся на спинку сидения и, казалось, дремал. Всю дорогу от Москвы до Караганды он пил и занимался любовью с официанткой ресторана Катей. Виктор за это время отоспался и скучал.

На «точку» колонна прибыла уже в сумерках. Берия вылез из машины и, разминая затёкшие за дорогу члены, выматерил встретившего его Курчатова за то, что тот забрался так далеко. Здесь, вдали от Сталина, шеф НКВД чувствовал себя полным хозяином.

Зек Курчатов побледнел от оскорбительных слов, но промолчал. За него высказался Виктор. Берии он ничуть не боялся. Ему захотелось приструнить его. Он сказал:

– Зря вы, Лаврентий Павлович, оскорбили Игоря Васильевича. Если испытание бомбы пройдёт успешно, то он для товарища Сталина станет незаменимым человеком. А сменить наркома для товарища Сталина, вы знаете, и даже утопить его в нужнике, всё равно, что два пальца обоссать.

Упоминание Виктора, словно прочитавшего мысли наркома, о казни Ежова и о том, что ему, Берии, товарищ Сталин может в любой момент дать пинка под зад остро задели шефа НКВД. Он мог выслушивать и терпеть подобное от Вождя, но от его помощника выслушивать подобное было крайне оскорбительно. Сверкнув стёклами пенсне, Берия выпалил несколько слов на непонятном Виктору языке, похоже, матерных.

Виктор, слегка опустив голову, выслушал Берию и заметил:

– То, что вы сейчас произнесли, произнесли в адрес товарища Сталина.

Берия вздрогнул, как карманный воришка, схваченный милиционером на кармане, и ответил:

– Ты не товарищ Сталин.

– Я – тень товарища Сталина, – усмехнулся Виктор. – А на Востоке, как вы знаете, подданные шаха, не смеют наступать ногами на его тень. Секир башка!

– Ты – тень товарища Сталина?! – воскликнул Берия. – Как ты смеешь себя называть тенью Вождя?! Да тебя за такие слова…

– Это товарищ Сталин называет меня своей тенью, – спокойно пояснил Виктор.

Берия, ничего не ответив, направился к двери бункера. За ним поспешил Курчатов, пряча весёлую ухмылку в своей густой бороде.

***

На следующий день Курчатов повёз Берию и Виктора на место, где была уложена бомба «Наташа». Она не показалась Виктору страшной. Это был всего-навсего металлический шар чёрного цвета не более метра в диаметре. На её боку была небрежно выведена белой масляной краской буква «А».     Возле неё стояли двое красноармейцев с винтовками.

– Когда планируете её взорвать? – спросил Берия Курчатова.

– Можно хоть сейчас, товарищ Берия, – ответил тот. – У нас всё готово.

– Тогда завтра в полдень, – сказал Берия. – Завтра 7 ноября. Отметим этот день салютом.

(продолжение следует)