Знакомства гранитное

Дверь в желудок слонёнка с грохотом отворилась и на пороге появился взъерошенный Фридрих Ницше с воспалёнными красными глазами и трясущимися губами. Посреди желудка Ницше увидел рояль который фаршировал майскими жуками испанский танк. Рояль заметив философа изо всех сил залепил ему пощёчину звон от которой через 142 года был использован в качестве звонка на мобильник поварихой детского сада. Щека Ницше от полученной пощёчины стала на задние лапы и исполнила свой священный «танец щеки» на Илье Муромце сварившем на днях варенье из носовых платков людей которые чудом спаслись с Титаника. Спустя какое то время в желудок слонёнка на мотоцикле въехала крича как резанная королева Великобритании с наклеенной (непонятно зачем) зелёной бородой. Затем достав из за пазухи 6 тысяч пар очков А. П. Чехова и шёлковый кулёк варёных кирпичей Королева обратилась писклявым голосом к присутствующим в желудке слонёнка с такими словами как: «Купидон» и «Гранитное». После произнесённых слов Королева взяла оказавшегося  рядом лося под мышку и показав как надо штукатурить стены в подъезде чтоб поскорей всё отвалилось выехала из желудка. Ницше и рояль недоуменно переглянулись взялись за руки аки агнцы в стае волков и поблагодарив желудок слонёнка за гостеприимство медленно поплелись к выходу.  

Веры Гедройц ждала его Зинаида. Похоже, наэтом пути наш герой был озабочен отнюдь не видами города, сетуя в письмах народину: «Господи, вот несчастье-то… Приходится скрючившись ехать наизвозчике, вокруг тебя и под тобой чемоданы, а в руках — в одной жестянкас керосином, в другой лампа»51*. Из дальнейшего станет ясно, чтоАндреев так и не испытал гоголевского трепета перед этим единственным в своемроде городом, его улицы, холодная река, серые дома, мрачные люди и даже Невскийпроспект не станут действующими лицами его произведений. И в будущем, увы,Андреев-писатель не прибавит ярких страниц к той книге, которую один филологвпоследствии назовет «петербургский текст». Город, возникающий в ранней прозеАндреева, конечно же мало походит на «стройный и строгий» Санкт-Петербург, этоскорее обобщенный экспрессионистский образ города — холодного,изломанного, страшного.В повести «Сашка Жегулев» названный по имениПетербург — лишь «большой, торопливый и развращенный город», 58 изкоторого — чтобы вернее сохранить детей — бежит овдовевшая матьСашки. И, обретя временный покой в маленьком провинциальном городе Н., где доматонут в тяжелой, пахучей зелени, и мать и дети с иронией вспоминают чахлые«липы в петербургском Летнем саду». Девушка Вера из «Молчания» — противволи отца-священника поехала в Петербург, а вернувшись в родной маленький город,«бросилась под поезд, и поезд пополам перерезал ее». Отец Веры ненавидит этотнепонятный город, он видится ему как что-то «большое, гранитное, страшное,полное неведомых опасностей и чуждых, равнодушных людей». В основе этогорассказа лежит реальный факт из жизни орловского священника церкви АрхангелаМихаила, звон колоколов которой слышал Леонид каждый день в детстве и юности.В рассказе Андреева «Город», где в неназванном обобщенномгороде угадывается-таки Петербург, — он панически ужасен для «маленькогочеловека» — чиновника коммерческого банка по фамилии Петров. К этомугороду невозможно привыкнуть, и робкому, рожденному и выросшему в провинциичеловечку постоянно чудится, «что он задыхается и слепнет», ему хочется«бежать, чтобы вырваться из каменных объятий», ему «страшно подумать, что, какбы скоро ни бежал, его будут провожать по сторонам все дома, и он успеетзадохнуться, прежде чем

Брюк бутылку пива ёмкостью 0,33 литра: - Пей, но только в темпе! Труба зовёт! Тот зубами сорвал с неё пробку, присосавшись к горлышку младенцем к материнской груди. А добрый самаритянин с удовольствием отметил, на земле появился человек, который будет молить о проявлении к своему спасителю Господней благодати. За продление жизни раба Божия Олоферна. Приятно иногда творить добро! Фингалова прилежно работала с документами, то и дело про-мокая пот на лице. - Кажется, скоро снег мы сможем увидеть только по теле-визору. Или - по холодильнику. - посочувствовал ей подошед-ший Морзянкин. - Да уж. - Майор просил вас подъехать в Гранитное и проверить, как там проводятся допросы подозреваемых в принадлежности к группировке Дона... Дон по-кошачьи бесшумно переступил порог: - Здравствуй, Азамат. Лежавший на кровати Дзюдоев вздрогнул от неожиданности, как жеребец, которого вдруг заставили перейти с шага на аллюр: - Вы?! - Как ваши дела? Ноздри носа приподнявшегося на локте кавказца затрепета-ли: - Всё продолжаете ваш маскарад? - Бережёного бог бережёт, как говорят у нас. - Просто какое-то детство! Или не доверяете своим людям? - И это тоже... - А партнёрам? Вождь улыбнулся наивности заданного вопроса. - Не опасаетесь, что они и я можем оскорбиться? Учтите, обиженные люди ненадёжны и всегда ждут момента, чтобы отомстить. - у исламиста болело раненое плечо, и оттого он был излишне раздражён. - Из опыта могу сказать, удар в спину - более, чем неприятен, а иногда - смертелен!.. - Отчасти я согласен с вашими доводами, но мои конфиденты давно привыкли к моим странностям. И партнёры, кстати, тоже. Поэтому... - глава группировки говорил с гостем тоном полкового командира, разъясняющего молодрму офицеру, что проявленная им инициатива никому не нужна. Чтобы сгладить впечатление от отповеди, он предложил ра-неному сигарету, услужливо поднёс зажигалку для прикуривания. - В конце концов вам виднее! - тот постарался скрыть злость на то, что его слова не оценены

Делом.— Нет, нет… Не сегодня…— Да чего тянуть-то? Неужели вам пес дороже мужа?— Завтра, завтра… В другой раз…— Да до другого-то раза я сам не доживу…Гремя огромными, словно из железа выкованными ботами, дворник подошел к Дару, накинул ему на шею веревку. И Дар, Дар, который никогда за свои десять с половиной лет жизни не терпел ни малейшего насилия, тут не оказал ни малейшего сопротивления.Петр Петрович был спасен.О Даре он не спросил Елену Аркадьевну ни разу, да и вообще разговаривали они теперь только в самых необходимых случаях.Раз, вскоре после снятия блокады, они вышли на улицу подышать свежим воздухом, а вернее, погреться, потому что был дивный, солнечный день. И вот не успели они перейти улицу, как на глаза им попался белый пудель. Первая собака, которую они увидели за эти два года в городе.Пуделя на поводке вел старик интеллигентного вида, и оба они — и белый пудель, чистенький, расчесанный, с нарядной попонкой, и прямой, молодцеватый старик, тщательно, до блеска выбритый, в черных, туго обтягивающих красивые руки кожаных перчатках, — оба они походили на каких-то сказочных существ, пришедших в этот, все еще нежилой город не то из довоенного времени, не то с другой планеты.Ни единого слова не было сказано между Еленой Аркадьевной и Петром Петровичем, но с этого дня Елена Аркадьевна слегла и через полгода умерла.Петр Петрович пережил жену на три года. В годовщину смерти ее он возложил на ее могилу скромное, но с редким вкусом им самим обработанное гранитное надгробие, а рядом с могилой жены поставил гранитную стену, на которой высек такие слова:«В ПАМЯТЬ НЕЗАБВЕННОГО ДРУГА ДОБЕРМАН-ПИНЧЕРА ДАРА, ЗАЩИТНИКА И МУЧЕНИКА БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА»В последние два года Петр Петрович почти не выходил из своей квартиры и все рисовал и рисовал своего Дара…Эту печальную, но и возвышающую дух историю рассказала мне одна старая приятельница Петра Петровича и Елены Аркадьевны. Она же указала мне и кладбище, на котором похоронены Петр Петрович и Елена Аркадьевна. Увы, кладбища этого давно нет. На месте его стоят новые жилые дома.

- Пасаны ! Где ваше слово ?

Кобзон, чуть пошатываясь от неистово задувающего в дырку в стене юго - западного ветра, кричал со всей силы на собравшихся у колоссального пьедестала его грандиозного памятника посреди города - героя Масквы российских подростков, привычно уткнувшихся в загадочно мерцающие экраны модных заграничных смартфонов, где крутила попой шикарная блондинка Бритни Спирс, чьи титечки явно побеждали парик памятника по очкам и нокаутом. На голову Кобзона устало присел голубь. Пошевелился и славно обосрал гранитное темя.

- Сволочь ты, птиса, - заявил Кобзон, не имея сил утереть следы биологической деятельности голубя. - Ты думаешь, что я сейчас спою из Мамонова ?

Один из подростков, чей папа слушал на досуге именно такую музыку, невольно дернулся и исполнил парочку па народного танца угнетенных народов США.

- Буги - вуги, - удовлетворенно прокурлыкал голубь, насрав на голову памятника еще раз. - А у меня, Кобзон, ускоренный, как у всех птиц, метаболизм. Ты сам - то, гад, давно ли срал ?

Памятник задумался. В памяти всплыла рожа неистовой десантницы Нины Ургант, как она, паскуда, визжала на застрявшего в туалете Кремлевского зала всех концертов Кобзона.

- Вылазь, сволочуга ! - слышал крики тужащийся на унитазе Кобзон. - Тута ветеранка обсирается, а у меня льготы !

- В жопу себе засунь свои льготы, - бурчал Кобзон, извергая из прямой кишки твердокаменные старческие катышки, - я сам Герой Советского Союза.

К беснующейся старушки подошли почетные и заслуженные, увешанные боевыми орденами, у одного даже сморщиненная шея была украшена Рыцарским крестом Железного креста с чуть цветоизмененной ленточкой, ежели чорно - красно - белое по всем понятиям сменилось власовскими раскрасками, то и не пущать старушку на дальняк стало целесообразным. Они ухватили Нину под руки и потащили. Стоявший на страже дворца швейцар из отслуживших свое унтер Пришибеев сурово потребовал документ.

- Кажи тугамент, - указал Пришибеев, собирая злобные морщины в районе отсутствующего подбородка, - тугамент правильный, с орлом.

Старшой ветеранов предъявил бумагу, увенчанную поверху раскинувшим крылья орлом, решительно и непреклонно зажавшим зажатую в дубовом венке свастику. Пришибеев осмотрел бумагу и удовлетворенно хмыкнул.

- Криминальнй фашизм, - прошептал еле слышно один из орденоносцев.

- Верно, - ответил унтер, украшая пропуск отпечатком корявого пальца.

Вот так, товарищи жидихадисты, и проявилась кошмарная суть современной России.

Жизни такой большойСердце твое всегда со мной,Школьный мой,Любимый мой учитель.Школьныймой,Любимый мой учитель!УчительУчительУчитель Настя Вдевятом классе последний звонокЗапомнитсянам навсегда, Пустьмного пройдем мы дорог, Пустьвремя отмерит года. Ноэтот последний звонок Отдетства к юности шаг, Звенитнам, как счастья залог, Обольших и прекрасных делах. ВоваУходитдетство. Что тут удивляться?Оноот всех уходит как-то раз.Ихочется и плакать, и смеяться,Ихочется ни с кем не расставаться. 9-йкласс! Постой! 9-й класс! Ведущий2-й: Все долгие годы вашей учебы в школе с вами рука об руку шли постране знаний ваши учителя. И только благодаря их отточенному многолетнимтрудом мастерству, непревзойденному учительскому таланту безграничномутерпению, чуткости и доброте все вы благополучно дошли до этого замечательногодля всех дня.(звучитфоном музыка)Выпускник: Вова Школа, прекрасные школьные годы. Девять лет назад мы пришли вшколу с широко раскрытыми глазами, ожидая чуда. Мы были подобны чистым белымстраницам, на которых вы, наши учителя, писали свой текст, создавали человека.За эти годы у нас было 12 тысяч уроков, более 120 учебников, а в них — более 25тысяч страниц. В среднем от дома до школы и обратно за эти годы мы проделалипуть, равный 3500 километрам, для нас прозвенело 25 тысяч звонков, а сегодняпрозвенит последний в этой школе звонок.Выпускник:Вика Наш путь никогда не был усыпан розами, потому что для них там неоставалось места. Это место было занято: исканиями Печорина и страданиямиТатьяны, синтаксисом и пунктуацией, биквадратными уравнениями и треугольникамиимени Пифагора. Выпускник:НастяТаблицейМенделеева и тем счастливым яблоком, что упало на голову мыслящему Ньютону. Атакже материками и океанами, битвами и сражениями, кроссами и забегами.Выпускник:Вова Нашейосновной задачей было все эти годы вкусить от древа познания. Мы вкусили, и унекоторых появилось несварение желудка. Выпускник: Настя Мыстарались разрушить гранитное основание науки и в результате совместнымиусилиями прогрызли в нем огромную дыру. Выпускник:Вика Откудана нас постоянно сквозило пассатами, поэтому у многих из нас хроническийнасморк. Выпускник:Вова И,несмотря на все это, мы по-прежнему такие же бодрые и веселые, как и 9 летназад. Выпускник:Лера Вэти 9 лет уместилась целая жизнь. Выпускник:ВоваЭтажизнь была бы скучна и безрадостна, если бы нас не сопровождали наши учителя —надежные товарищи, отличные советчики. Выпускник:ЛераКоторыебыли руководящей и направляющей силой нашего взросления. Выпускник:Вова Онистарались вложить в нас свои души без остатка, хотя мы не всегда по достоинствумогли оценить то доброе и светлое, что закладывала в нас школа.